Вторую Международную научную конференцию «Сибирские угры в ожерелье субарктических культур: общее и неповторимое», которая проходила в музее «Торум Маа» в Ханты-Мансийске, посетил гость из Венгрии — кандидат исторических наук Дьёни Габор. Проживает он в Будапеште, работает научным сотрудником в университете им. Лоранда Этвеша. Габор прочитал доклад на тему: «Сибирские, угорские следы в культуре и истории манси». Мне удалось пообщаться с ним, задать несколько вопросов. Вот что он рассказал:

— В своём докладе я говорил о том, что наш народ мадьярский совершил очень большой путь с Урала до Карпат. И этот путь был преодолён в довольно короткое время — за 50-60 лет. Во время своего переселения наш народ в значительной степени изменился, тюркизировал.

Но тем не менее, в культуре венгров сохранились угорские элементы. Они связаны с культом лошади. Это хорошо фиксируется в археологических источниках, многое сохранилось и в фольклоре. Эти следы были исследованы и собраны венгерским учёным, этнографом Вильмошом Диосеги. Его уже давно нет с нами, я рекомендую почитать его работы.

По всей видимости, существовали живые связи между карпатскими и дунайскими венграми, а также с теми мадьярами, которые остались на востоке. Об этом свидетельствуют письменные и археологические источники. После обретения родины в конце девятого века, выросло первое мадьярское поколение на Дунае. Тогда они ещё держали связь с уральскими мадьярами, возможно и с предками вашими тоже.

— Габор, вы находитесь на древней угорской земле, чувствуете своё родство с ханты и манси?

— Да, конечно. Хотя наши языки уже очень далеки друг от друга, и мы теперь даже не можем общаться между собой, но когда я в музее «Торум Маа» прочитал по-мансийски слова «Тэлы кол» (Зимний дом), у меня сердце стало биться очень сильно, я обрадовался. Я почти как дома, это такие же слова, как у нас. Или слово лув — лошадь, то же самое у нас. Ведь язык — это не просто средство для мышления, а это уже есть мышление.

Об особом тюркском влиянии свидетельствуют слова в венгерском языке. Но тем не менее некоторые терминологии и культурные вещи в мадьярской культуре и языке остались угорскими, например, коневодство. Оно имело не только хозяйственную функцию. Представление об этом животном занимало первостепенное место в духовной жизни мадьяр. Это не просто предположение, а подтверждается историческими фактами.

Известно, что рядом с умершими ложили лошадь. Истоки формы такого захоронения, по всей видимости, уходят в глубокое прошлое. Вильмош Диосеги исследовал материал по этой теме, много изучал, писал о древних обрядах, связанных с этим животным. Об этом я читал и у Валерия Чернецова. У обских угров шкуру и голову лошади также клали вместе с умершим. Данные не такие уж богатые, но очень интересные. В венгерском фольклоре, в народных сказках лошадь занимает центральное место.

Мы хорошо знаем, что у манси в названиях мест часто присутствует слово лошадь — лув. Например, Лув нёр и др. Учёный из Екатеринбурга А.К. Матвеев в своих топонимических работах всегда подчёркивал, что в названиях мест у манси всегда присутствует лошадь.

Из всего этого следует, что несмотря на значительную тюркизацию наших предков, во время обретения родины основная масса мадьярского народа сохранила свой угорских облик. Об этом свидетельствует наш прекрасный язык, который сохранился несмотря на то, что его окружают чужие индоевропейские языки.

___________________

Я поблагодарила Дьёни Габора за интересное интервью. Замечательно то, что такие прекрасные, мудрые люди, имеющие с нами одни корни, приезжают в наш округ, общаются с коренными жителями, говорят о своих исследованиях. Научные труды Дьёни Габора и других учёных помогают заглянуть вглубь нашей общей истории и прокладывают мостик из прошлого в настоящее. И благодаря таким исследованиям, мы имеем возможность узнать, как жили наши предки.