Недавно к нам в редакцию пришло письмо от Елены Муковниной из посёлка Светлый Берёзовского района. Она работает учителем русского языка и литературы в Светловской школе, позже переквалифицировалась на психолога. Работа психолога очень важная и востребованная профессия. Порой психологические травмы, пережитые в раннем детстве, остаются в памяти человека на всю жизнь. О своей педагогической деятельности Елена Ивановна говорит, что её программа рассчитана на детей, имеющих проблемы в общении, в самовыражении, детей находящихся в трудной жизненной ситуации, переживающих адаптационный период. Оказывает психологическую помощь детям из группы риска через приёмы творческой деятельности и социализации.

Внимание детей Елена Муковнина часто обращает на жизнедеятельности старшего поколения. Одной из таких творческих работ своей ученицы хотела бы поделиться педагог-психолог. Данный доклад они подготовили с Татьяной Гуденко и выступили на районной краеведческой конференции «От краеведения к краеведению». Исследовательская тема называлась «Шухтунгорт в годы исторических потрясений». Работа по истории населённого пункта  посёлка Шухтунгорт выполнена на основе биографических очерков, изложенных в личном дневнике жителя данной географической единицы  – Игнатьевой Елизаветы Ефимовны, 1932 года рождения. На основе дневника Елизаветы Ефимовны раскрываются новые грани быта, культуры, внутреннего мира, переживаний простого человека, представителя местного населения в тяжёлые исторические периоды Советского Союза: коллективизации, Великой Отечественной войны, периода восстановления страны в послевоенные годы.

«Шухтунгорт – древнее  хантыйское поселение, расположенное на берегу речки Малая Сосьва на территории Кондо-Сосьвинского заповедника. Название этого посёлка, по предположению Елизаветы Ефимовны Игнатьевой, в переводе с хантыйского языка обозначает – «рябчиковая деревня». По причине того, что эти места всегда славились огромным количеством пернатых.

По этой же причине в этих местах появилось Управление Кондо-Сосьвинского заповедника. Именно с тех пор к двум-трём национальным избушкам быстро прибавились современные деревянные жилые дома, клуб, школа-интернат, почта, магазин, пекарня. Численность проживающих людей в Шухтунгорте резко возросла за счёт переселенческого русско-язычного населения. Большинство из них были рабочие, строители, работники заповедника, ученые биологи и зоологи. Жизнь, быт и уклад местного населения резко изменился. Несмотря на то, что в сороковые годы на дорогу из Тобольска до Шухтунгорта уходил целый месяц в зимнее время. И ещё более трудным и долгим путь был в летний период, цивилизация нагрянула и в этот глухой таежный остров.

Уклад жизни местного населения стал меняться. Но как показывают некоторые литературные источники, а в частности, дневник Елизаветы Ефимовны, жизнь коренных жителей стала трудной. Они перестали быть хозяевами на своей родной земле. А с приходом коллективизации, которая нашла дорогу и в этот затерянный  уголок земли, даже среди ханты и манси находились «политически опасные для страны элементы». С ними просто необходимо было бороться. Например,  забрать и оленей, и лошадей, и дома – все это делалось во имя спасения Советского Союза.

Даже в далёких и глухих уголках Сибири начала действовать карточная система. И «вредные» элементы, которые издревле вели кочевой образ жизни,  вынуждены были вступать в колхозы, чтобы хоть как-то выживать и кормить свои семьи. Люди, не примкнувшие к коллективизации и общей политической идее правительства, карточки на хлеб и предметы первой необходимости не получали. Местные жители,  имея богатый подножный корм, дичь, оленину, продолжали нуждаться и голодать, так как почти все собранное и добытое приходилось сдавать государству, выполняя план страны. Особенно в военные годы. Жили без хлеба, сахара, без картошки. И чтобы выжить, как вспоминает Елизавета Ефимовна, приходилось идти в семьи переселенцев, помогать им в хозяйстве, заниматься посадкой и уборкой  картофеля у них, а они расплачивались с ними поношенной одеждой, ненужными пищевыми отходами. Жизнь превратилась в сплошное тяжёлое испытание и боль. Совершенно не похожую на прежнюю самобытную, вольную жизнь  таёжных аборигенов. Их легко могли обидеть, унизить.

 Как видим, представителям местного коренного населения, не пришлось миновать государственные преобразования, политические и исторические потрясения. Даже находясь в территориальной изоляции, таежные аборигены, далекие от политических  взглядов и исторических потрясений, сами того не желая,  шли в ногу со временем».

На мансийский  язык статью перевела Тамара Мерова