Творчество Андрея Семёновича Тарханова русскоязычно. Он представитель кондинских манси, в отличие от сосьвинских, кондинские манси ещё в начале ХХ века перешли на русский язык. На нём велось обучение в школе. Однако обращение к русскому языку и к русской литературе пошло Андрею Семёновичу Тарханову во благо. Он, сохранив глубокую любовь к родному краю и к своему народу, его историческому укладу жизни, в то же время с любовью обращается к русской классике.

В 1963 году выходит первая книга А. Тарханова «Первая завязь». Она была тепло  встречена читателями, критиками и другими поэтами. «Хочется надеяться, что из этой хрупкой и нежной завязи вырастет могучее дерево», – писал поэт Юван Шесталов в рецензии на первый сборник своего земляка. После окончания в Москве Высших литературных курсов сценаристов и режиссёров Андрей Тарханов пишет киносценарий «Семь лиственниц». Также перу Тарханова принадлежат сказки для детей, очерки, рассказы.

Наиболее яркой чертой лирического стиля мансийского поэта, по мнению Н. Рогачевой, является обострённое чувственное восприятие жизни, напряженность ощущения природы и порожденное им стремление найти образы, адекватные такому восприятию.

Одну из своих книг А. Тарханов назвал «Плач неба» (1996). Она, прежде всего, о земле, о той красоте земного мира, который дарован людям, самой Вселенной. Поэт не только умеет видеть красоту, он очарован ею: «В этот мир многоцветный, ей-богу, я словно ребёнок влюблен». Красота вселенского мира целостна, и человек является частью этого мира. Часть не может обладать всеми качествами целого, совершенством целого. «Плач неба» по несовершенству человеческих поступков и мыслей, «все беды от несовершенства ума и сердца своего». Плач неба – вековая тоска по идеалу, по красоте и выси достойных человека. А тревога поэта, его печали и боли им добровольно, по предназначению поэта, приняты на себя словно в искупление. Лейтмотивом сборника является размышление Андрея Семёновича  о назначении поэта и поэзии – вечной темы искусства. Слово поэта – «ввысь дорога» (На зов поэта в мир идет рассвет, / И для души струится ввысь дорога.) К такому слову стремится поэт Андрей Тарханов.

«Открыть мир словом – вот грань, отличающая поэта от стихотворца». Андрею Тарханову свойственно видеть мир в том образном и единственном проявлении, которое сродни открытию. Поэт умеет находить слово, которое делает обыденное радостно-неожиданным. Истоки творчества поэта находятся в его народе, он берёт силы в неисчерпаемом фольклоре манси и, укрепляясь ими, доводит свой стих до оригинальной авторской формы. Ю. Мешков отмечает, что у Андрея Тарханова «есть такая национальность, свой удивительно своеобразный и неповторимый взгляд на мир. Он манси. Смысл его жизни, его поэзии – любовь к родному краю,  и красоте мира. Именно эта любовь является движущей силой, эмоциональным центром всех его художественных исканий». А. Тарханов – человек северного края, с особым менталитетом, свойственным только людям тайги. Тем не менее, его поэзия выходит далеко за рамки мансийской культуры. Сохранив глубокую и страстную любовь к родному краю и к своему народу, связь с его историческим укладом и моралью, он влюблён в русскую классику. Тарханов ведёт рассказ о таёжном крае, его природе, людях, а вместе с тем – это рассказ и обо всей нашей стране, и обо всём человечестве. Поэту удалось связать в одно целое судьбу мансийской тайги и судьбу всей планеты.

Паруса снимает с лодок осень,

Воздух звонок, словно стон струны.

Принеси мне, ветер, запах сосен

С той туманной дикой стороны.

Там остались идолы и сказки

И олень задумчивый в бору.

Тем берестяным веселым маскам

Больше не смеяться на пиру.

Черный идол поседел от горя:

На сто верст в округе – ни души.

По чужой беспрекословной воле

Вы, мои язычники, ушли.

Парус мой разлукой озабочен.

Видно, и на мне – печать вины…

Принеси мне, ветер, запах сосен

С той далекой дикой стороны.

Во многом совершенствованию творческого мастерства Андрея Тарханова способствовала русская поэтическая классика. Поэт-манси знает превосходно опыт: Пушкина, Лермонтова, Фета, Тютчева, Некрасова, Есенина. Русская классика помогла родиться музыке его художественного слова – неповторимой по своему национальному содержанию, по своеобразной поэтической интонации.

Его поэзия  близка к живописи, по яркости и свежести красок она близка импрессионизму, вместе с тем у поэта есть стихотворения, окрашенные в трагедийные тона. Картина жизни мансийского края в его поэзии,  полна не только романтической приподнятости, но и самого жесткого реализма. («Умершие деревни», «В Хулоре», «Не вернулись в селенья охотники…», «Ограда», «О жадности», «Дума злого духа», «Забытый идол», «Берёза и старик», «Уже утихли всех учёных споры…», «Мы всеми в юности любимы…», «Гром машин стоит окрест…»). Поэт создает неповторимый облик каждого селения, его былой славы, его своеобычия.  Он бережно хранит память о родных местах детства, об отце-охотнике, научившем сына слушать и видеть мир природы, о матери-крестьянке, научившей трудолюбию и терпению. Андрей Тарханов посвящает свои стихотворения и конкретным историческим деятелям: «Маршал Жуков», «Утро Достоевского», «К Лермонтову», «Костер Вавилона», «Батько Махно», «Сталин», «Брежнев», «Миссия Юлиана», «Явление Нерона» и другие.

У Андрея Семёновича мир начинается с природы. Он не только умеет видеть красоту, он очарован ею. Рассвет и закат, лес и река радует поэта, вызывая восторженное его признания: «И в мир многоцветный, ей – богу, я словно ребёнок влюблен».

Я стою на тропе ярко-рыжей

От кедровой хвои, от зари.

От свеченья волшебного свыше

Наполняюсь восторгом любви.

И уже я иду просветленно –

Как язычник – по воле лучей.

Доброту мою зрит неуемно, –

Не боится меня муравей.

Дружит он с мухомором и древом,

По стволу поднимается ввысь,

Следом мысленно я тороплюсь…

Нитям связи кедровника с небом,

Как ребенок, я снова дивлюсь.

Андрей Тарханов – человек северного края, с особым менталитетом, свойственным только людям тайги.

Текст на русском и мансийском языках Светланы Динисламовой