О филологах существует мнение, что они становятся хорошими специалистами только по прочтении большого количества книг. Но это только одно из условий становления хорошего специалиста. В Венгрии я пообщался с доктором филологических наук Мартой Чепреги, вот что она рассказала.

- В 1969 году, когда я стала учиться в университете города Сегед, решила, что при возможности поступлю и на финно-угорское отделение. Это случилось на третьем курсе в 1971 году. Наряду с финским и эстонским языками необходимо было выбрать один из малых финно-угорских языков. В моём случае этим языком стал хантыйский. В библиотеке кафедры финно-угроведения была хрестоматия Николая Ивановича Терёшкина «Очерки диалектов хантыйского языка. Часть первая. Ваховский диалект», поэтому я и стала изучать именно ваховский диалект хантыйского языка.

В то время зарубежные исследователи могли изучать языки финно-угорских народов, проживающих в Советском Союзе, только по книгам. Познакомиться с ними вживую не было возможности. Официально это объяснялось тем, что иностранцы во время своего пребывания в Советском Союзе могут проживать только в гостиницах государственной туристической компании «Интурист», а таких гостиниц поблизости хантыйских стойбищ не было. В лучшем случае с сородичами по языку можно было встретиться в Москве или Ленинграде. Подобная возможность выдалась и мне, когда в 1973-1974 годах, будучи студенткой русского отделения, я проходила стажировку в Ленинграде в университете им. А.А. Жданова и посещала занятия по хантыйскому языку в Отделении народов Севера педагогического института им. А.И. Герцена. В то время Матрёна Панкратьевна Вахрушева, родной язык которой был мансийский, преподавала студентам-ханты средне-обский диалект. В Ленинградском отделении Института языкознания Академии наук СССР я познакомилась и с Н.И. Терёшкиным, который в то время работал над словарём восточно-хантыйских диалектов. После этого в течение 15 лет я встречалась с обскими уграми очень редко, в основном на международных конференциях. Возможности установить более тесные контакты по-прежнему не было. Единственным источником информации о языке служили книги.

За Уралом я впервые побывала в декабре 1990 года. В тот год отмечали 60-летие Ханты-Мансийского автономного округа. Это было первое мероприятие, на которое в Ханты-Мансийск были приглашены зарубежные гости. На празднике приняли участие венгры, финны и норвежские саамы. Тогда я познакомилась с Иваном Дмитриевичем Кечемовым, в то время он работал в отделе Севера администрации Сургутского района. В последующие годы Иван Дмитриевич был одним из главных помощников в наших экспедициях.

В 1992 году мы с этнографом Агнеш Кережи побывали в Сургутском районе. Во время нашей первой совместной поездки мы смогли посетить хантыйские семьи, проживающие по берегам рек Тромагана и Югана. Для меня это была первая встреча с хантыйским языком и культурой. Полученные до этого знания обрели новое значение в сибирском крае, на берегах болотных озёр и рек, в избушках и чумах, среди опытных и мудрых людей. С тех пор я чувствую, что владею какими-то знаниями, пусть и немногими, но чем-то таким, что я могу передать дальше другим.

За моей первой экспедицией последовало ещё четыре на территорию Тромагана к семье Иосифа Ивановича Сопочина. Позже я была два раза на берегу Агана в языковом лагере, организованном на стойбище рода Айпиных, в 2000 и 2003 годах. А в 2005 году я побывала на Северном Урале и вдоль реки Сынья. В последних трёх моих поездках приняли участие и мои студентки, теперь они являются уже самостоятельными исследователями.

Не менее важны и личные связи, которые за последние тридцать лет удалось построить с исследователями обско-угорских народов. Я намеренно не упоминаю их имена, потому что пришлось бы перечислить много имён и мне не хотелось бы упустить чьё-либо имя. Всегда с большим уважением и признательностью наблюдаю за их героическим усердием, с которым они работают над сохранением языка и культуры. Но всё-таки не могу не сказать о моей подруге Аграфене Семёновне Песиковой, которая в первые годы очень много помогала мне в расшифровке и выяснении грамматических проблем. Потом она передала эту задачу Людмиле Николаевне Каюковой, позже мы её несколько раз приглашали в Венгрию на совместную работу, и с которой я до сих пор сотрудничаю. Без их помощи я бы намного меньше знала о сургутском диалекте и фольклоре.

Собранные мною языковые и фольклорные материалы издались в венгерских и международных изданиях с венгерскими, английскими и немецкими переводами. В 2014 году Аграфена Семёновна Песикова предлагала мне составить хрестоматию на русском языке, для ханты и для российского читателя. Я согласилась, потому что очень важно возвратить тот материал, который я получила среди ханты. Я тоже хотела делиться знаниями с теми людьми, от которых я получила знания.

В 2015 году я издала книгу «Сказки и рассказы сургутских ханты». Спустя два года из печати вышла «Грамматика сургутского диалекта хантыйского языка». В этой книге написана система сургутского диалекта, его фонетика, морфология и синтаксис. На ее основе можно составить учебники, в которых показана система хантыйского языка. Выясняется, что сургутский диалект хантыйского языка – крайне богатый и уникальный язык, который отличается не только от русского языка, но и от других диалектов хантыйского языка.

Путешествуя по хантыйской земле, знакомясь с ханты, человек неизбежно берёт на себя некоторые обязательства, начинает чувствовать ответственность за людей, за весь народ. Для него важное значение приобретает язык, культура, охрана природы и образ жизни. Ведь каждый язык создаёт свой отдельный мир, и с каждым исчезновением того или иного языка исчезают целые миры. Я благодарна моим хантыйским друзьям, что смогла испытать всё это среди них, и желаю, чтобы ничем незаменимый и единственный в своем роде хантыйский мир ещё долго обогащал общее духовное сокровище человечества.

Виталий Сигильетов, перевод на мансийский язык Светланы РОМБАНДЕЕВОЙ