В давние времена в магазине не продавали одежду, домашнюю утварь, люди всё создавали своими руками. Женщины шили одежду, мужчины изготавливали орудия труда и охоты, лодки, сани. Теперь в магазине есть всё, что пожелаешь, лишь бы деньги были.
 

На протяжении многих веков мастера были и среди коренных народов округа, дело их дошло до наших дней. В Ханты-Мансийске проживает Светлана Михайловна Астапович, которая занимается восстановлением полного женского костюма локальной группы с Октябрьского района, как она сказала, от головы до ног. Также занимается бисером, плетёт орнаменты, вяжет. Светлана Михайловна вот что рассказала:

- Моя тётя, мамы сестра, Надежда Андреевна Тынзянова была мастерица, шила мансийские платья с орнаментами. Вот на мне халат, который она сшила для своей мамы, моей бабушки. Когда их не стало, халат по наследству перешёл ко мне. Я около двадцати лет рукодельничаю. Когда мои дети подросли, у меня возникла внутренняя потребность сохранить, восстановить костюм обских манси. Стала потихоньку шить, изучать, как раньше мастерили наши женщины. 

- Светлана Михайловна, откуда вы родом?

- Родилась я и выросла в деревне Нижние Нарыкары Октябрьского района. Мама Фёкла Андреевна, в девичестве Евлахова. Отец мой русский, родом тоже из Нарыкар. Я самая старшая, есть у меня две сестры и брат. После окончания школы я поступила в Санкт-Петербургский институт им. А.И. Герцена. Затем вернулась в свой округ, в Ханты-Мансийске устроилась на работу в музей «Торум Маа». У меня два сына, оба в Центре искусств обучались. Старший занимается музыкой, умеет играть на национальном музыкальном инструменте санквылтап. А у младшего художественное направление.

Для меня моя тётя Надежда Андреевна является примером. Несмотря на свою занятость, рукоделию она уделяла большое внимание. У неё много работ, которые теперь я изучаю. Она вырастила трёх дочерей – Аллу, Любовь и Татьяну и двух сыновей. Тётя держала коров, летом готовила сено, ходила в лес по ягоды. Хотя было некогда со всеми этими заботами, хозяйством, но она находила время, успевала, и шить, и вязать. Мне очень жаль, что из всех внуков и правнуков бабушки, кроме меня, никто этим не занимается.

Я восстановила традиционный костюм обских манси, локальной группы Октябрьского района. Сейчас комплект хранится в музее «Торум Маа», я его передала туда. Передо мной сейчас стоит задача, как можно больше сделать каких-то работ. Теперь у нас в деревне никто этим не занимается. Может быть, в Берёзовском районе шьют платья так, как раньше шили, не знаю. Когда была жива моя тётя, мы ездили к ней в Берёзовский район. Там видели мастеров, кто-то шил одежду, обувь, платья с орнаментами.

- Сыновья знают родной мансийский язык?

- Не знают, теперь из молодёжи почти никто не говорит на родном языке. Старший сын как-то сказал мне: «Мама, давай начнём учить мансийский язык, дома будем говорить. Ведь хорошо, когда человек знает свой язык». Отвечаю ему, что согласна с ним, но я сама не очень хорошо знаю его. Дома мои родители не говорили по мансийски. Папа русский, поэтому мы все только по-русски и говорили. Я так-то понимаю наш язык, немного говорю. Люблю нашу мансийскую газету «Луима сэрипос», просматриваю статьи. У меня уже есть небольшой архив. И «Ханты ясанг» газету собираю, детям не разрешаю рвать эти газеты. Думаю, что когда-нибудь у меня дойдёт время до них.

Летом прошлого года я попала к  нашим финно-уграм - тверским карелам. У них ежегодно проходит большой карельский форум. Они поднимают свою культуру, ставят сценки, изучают родной язык. Летом выезжают на природу, купаются в речке, ловят рыбу, на костре варят уху. А самое главное – практикуют родную речь. Я смотрела на них и думала, нам бы так организоваться, мы бы с нашими детьми и молодёжью тоже также учили бы свой родной язык. А там глади и заговорили бы на нём.