Раиса Семеновна Канева (Каксина) – сотрудник этнографического выставочного зала села Казым Белоярского района. Мы с ней встречались во время командировки в это село в 2014 году. Она рассказала о жизни в тяжелые перестроечные 1990-е годы, маме-мастерице и лауреате премии губернатора Югры, которая, к сожалению, умерла в 2015 году. Р. Канева тоже шьет платья и бурки, вяжет. «До уровня мастерицы мне еще очень долго. Сейчас скроила платье, и ткань для полосок выбрала. Надо шить. Сейчас ткань как марля, она как мережка распускается. Поэтому стежок равно не ложится, как надо», — сказала Раиса Семеновна.

Зарплату получали лисьими шкурами

Окончила Тобольский зооветтехникум на бухгалтера в 1981 году.

До 2001 года работала бухгалтером в совхозе. После техникума года два работала экономистом, потом должность сократили, и перешла работать бухгалтером. Ушла оттуда, так как в 1990-х годах зарплата была маленькая, деньгами не давали, мы брали лисьими шкурами и оленьими тушами. Иногда по пять туш брали, чтобы зарплату выбрать. Мы даже с мужем, и не только мы, люди тоже ездили в Свердловск и Белый Яр продать шкуры. Туши оленьи у родственников собирали, потом по заявке или знакомым продавали в Полновате и Белоярском. В совхозе брали справки, что действительно шкуры взяли в счёт зарплаты. На шкуре была совхозная печать. Потому что нас проверяли, что мы их не украли. Вот так выживали. Муж работал водителем, тоже в 2001 году ушёл из совхоза и ездил в рейсы в Тобольск и Ишим.

С 2001 года четыре года работала продавцом. Вроде зарплата показалась нормальная, но цены растут и опять зарплата оказалась маленькой. В магазине же работаешь от выручки. В 2005 году перешла работать в музей. Конечно, жалко было, что я получила образование и поменяла профессию из-за зарплаты. В бюджетных организациях заработок выше. В совхозе у бухгалтера была зарплата 1,5 тысячи рублей, а перешла сюда — было 3-4 тысячи. Конечно, выбрала ту профессию, где зарплата выше. Ушла на пенсию, дети выросли, что делать дома? До сегодняшнего дня здесь и работаю.

Мама – зверовод и народный мастер

Мама Нина Макаровна Каксина с 1935 года рождения, отца 28 лет как нет с нами. Мы раньше жили в Хуллоре, она работала там звероводом. Потом в совхозе работала, ушла оттуда на пенсию и на пенсии работала нянечкой в детском саду. Когда мы росли, родители всегда были на работе. У нас была еще слепая бабушка и нас маленьких пятеро. На звероферме был адский труд. Мама утром уйдет на работу, до зверофермы было примерно три километра. Во время обеда прибежит домой, чтобы детей и бабушку накормить, и опять бежит обратно. Зарплата не скажешь, чтобы была большая за такой труд. Вот такая была у нее жизнь и к старости у мамы спина болела.

Мама — народный мастер России, изготавливала изделия из бересты. Все, что хантыйская женщина умеет делать, она все делала. Раньше наши матери, имея кучу детей, бегали на работу и шить успевали. Муж в лесу охотится, ему нужны кисы и малица, детям надо шить бурки. Мама все успевала шить, она рассказывала: «До такой степени в детстве хотели шить, даже при лампе шили. Не говоря уже про лампу, дверцу печи откроешь и шьешь, и светло, и тепло». Сейчас лампочки есть, а мы, если силой сядем, что-нибудь сошьем. Вот так как мы сейчас живем, наши дети бы ходили босиком, мы не успевали бы их обшивать.

Полоски были узкие, стежки незаметные

Я считаю, что народный мастер все должен уметь делать. Не так как сейчас, вырезала национальный узор, сумку сшила и стала народным мастером. Для хантыйского платья мастеру надо уметь шить полоски так, как наши мамы шили и надо уметь иголку ставить правильно. Надо шить так, чтобы стежок был немножко круглый и натянутый. Помните, как женщины раньше шили платья? С наперстком. Напёрсток в их руках играл. И полоски у них получались кругленькие и тоненькие. А сейчас у некоторых мастериц стежки плоские, будто наживулены. А раньше, по маминым платьям вижу, шили так, что отверстие от иголки даже не было видно. Хантыйские платья наших матерей и бабушек отличаются от современных платьев, у них стежки не были видны. Бурки и сахи они шили так, что стежки тоже были незаметны. Мастериц тогда различали по швам.

Иголка должна быть тоненькая

Мама всегда говорила: «Для шитья полосок надо иметь отдельную иголку. Для шитья узоров нужна другая иголка, для бурок надо третью иголку». Поэтому у мастериц в мешке для рукоделия всегда было много разных иголок. Потому что многое зависит от толщины шкуры. Если, например, кожа тонкая, а иголку возьмешь толстую, мех может порваться. Точно также, когда шьешь полоску, надо смотреть, чтобы нитка по цвету совпадала с тканью полоски и нужно шить тоненькой иголкой. Я всегда смотрю, как мастерицы шьют. Среди казымских женщин многие полоски на платья шьют, некоторые хорошо шьют, некоторые неважно. Может, это еще зависит от ткани, потому что  раньше ситец для полосок был толстый.

Полноватские женщины как куклы

Раньше казымские женщины бисероплетением сильно не занимались, у нас в основном шили изделия из шкур. А вот полноватские и тугиянские очень хорошо шили платья и плели из бисера. Моя мама про полноватских женщин в халатах говорила: «Словно бисерные куклы, узорчатые куклы ходят в халатах с орнаментами». Так и есть. Они славились тем, что орнаменты хорошо шили. А у нас были меха. Только бурки и сахи с орнаментами шили. Уже потом начали шить платья, тапочки и вязать чулки. Эта мода пришла к нам из Полновата. Мама не вязала чулки, она говорила, что раньше полноватские нас снабжали чулками и платьями.

Раньше нужно было возрождать традиции

Сейчас традиционные ремесла возвращаются: начали бурки и мешки для рукоделия шить. А эту традиционность надо было искать еще раньше, когда у людей в достатке были оленьи шкуры, можно было бурки без проблем сшить. Сейчас молодежи шьем из дерматина. Всё говорят, что это нетрадиционное. А где сейчас оленьи шкуры возьмешь? Нигде не возьмешь.

Когда мы в Хуллоре жили, столько было мехов и оленьих шкур. Сейчас дома держать меха сложно, моль появилась. У мамы было несколько мешочков для рукоделия, мы их оберегаем средствами от моли. Раньше все мы в малицах и кисах ходили, меховые вещи в сараях и лабазах держали. В жаркие дни вытаскивали их на улицу, а в деревне же кругом трава, бросали на траву, сушили и потом на другую сторону переворачивали. В самый крепкий мороз, помню, тоже из лабаза вытаскивали и во дворе раскладывали. Поэтому раньше вся меховая одежда сохранялась, моль не съедала.