Часто повторял своим детям ссыльный ингерманландский финн Фёдор Петрович Котонен, семья которого в годы Великой Отечественной войны была выслана далеко на восток страны. О нелёгкой судьбе своей финской семьи мне поведал сосед и земляк, житель города Ханты-Мансийска Владимир Фёдорович Котонен.

Свой рассказ он начал с далёкого предка – деда по отцовской линии:

– Дед Фёдор Петрович Котонен (1883 г.р.) – урождённый ингерманландский финн. Он с братом в составе царской армии участвовал в первой мировой войне, во время которой оба попали в плен, бежали, месяц добирались до России.

Семья Котонен проживала в посёлке Матокса, который когда-то принадлежал Финляндии, но со временем отошёл к России, это Всеволожский район Ленинградской области. Дед рано овдовел. На селе он считался лучшим плотником, а по тем временам это дорого стоило, ведь всё, начиная от дома, заканчивая домашней мебелью, делалось руками плотникови столяров. Несколько раз ездил свататься к моей бабушке Софье Ивановне (1886 г.р.), но она всё ему отказывала. Была из зажиточной семьи, поэтому ей не хотелось выходить замуж за простого плотника. Братья часто подтрунивали над ней, мол, когда замуж-то выйдешь, уговаривали её, в конце концов бабушка сдалась и сказала, вот, мол, кто первый приедет, за того и выйду замуж. Приехал мой дед.

Они поженились, у них родилось пятеро детей: три сына Пётр (1915 г.р.), Иван (1920 г.р.), Фёдор (1924 г.р.) и две дочери Мария (1927 г.р.), Анна (1929 г.р.). Когда началась Великая Отечественная война, то всех, в том числе и финнов призвали в Красную Армию. Отец рыл окопы, жили в бараке. Однажды его друг Паконен чуть не подвёл его под расстрел. А дело было так. Он украл хлеб и спрятал под постель моего отца. Начался обыск, если бы не снаряд, что попал в их барак, то отцу было бы не миновать гибели. А так всё обошлось. По тем военным временам кража хлеба каралась расстрелом. К тому же в то время было страшное недоверие к инородцам, к коим относились и финны. Дядей Петра и Ивана забрали в трудармию. А остальных, деда Петра, бабку Софью, моего отца Фёдора, тётю Аню и тётю Машу 28 марта 1942 году переправили через Ладожское озеро, а затем по железной дороге отправили до Омска. Бабушка с дедушкой не выдержали столь долгой дороги. Бабушки умерла 17 апреля 1942 г. и была похоронена в г. Камышлов Свердловской области, ей было 56 лет.

Деда не стало 23 апреля 1942 года в возрасте 59 лет.

За старших остался мой отец, ему на тот момент было 17 лет. Их довезли до Омска, а на следующий год по навигации на барже повезли на север. Судно шло по рекам Иртыш и Обь всё лето, с него высаживали людей на дикие необжитые места. Нашу семью Котонен оставили в протоке реки Сыня, на месте Святого мыса, здесь они перезимовали в землянках».

Фёдор Петрович Котонен рассказывал своему сыну, что местное население – ханты – с недоверием относилось к приехавшим, да и понятно, ведь им тоже строго-настрого запрещалось общаться с ссыльными, которые по тем временам считались неблагонадёжной категорией граждан. А потом, конечно, сжалились, начали обучать рыбному промыслу. Так, благодаря северной рыбе, ссыльные выжили.

На следующий год по весне семью Котонен вывезли в райцентр Шурышкарского района – село Мужи. Здесь Фёдор с сестрами устроились на работу на рыбоучасток. «Работа была не из лёгких, да и непривычные они были к этой работе. Здесь впервые Фёдор Котонен научился неводить. Были тяжёлые условия труда, не было нормальной обуви, одежды, поэтому часто простывали. У отца развился ревматизм. А какого было младшим сёстрам, отец рассказывал, что они сидели на вёслах. Сложней всего было грести на просторах Шурышкарского сора, они очень уставали, работа их в буквальном смысле выматывала», – рассказывает Владимир Фёдорович Котонен.

В Мужах Фёдор познакомился с Ульяной Филипповной Сергеевой, которая была родом из села Птицы Вагайского района. Она рано овдовела, её первый муж погиб, Ульяна осталась одна с маленьким сыном Павлом. Молодые расписались, но жена оставила себе девичью фамилию, понимая, что нелегко будут жить с финской фамилией. Она тоже много лет проработала на рыбоучастке, потом была пекарем, поваром в детском саду. Её многолетний труд отмечен медалью «За трудовую доблесть.

«Первым в новой семье родился я, это случилось 28 марта 1949 года. Тётя Маруся часто повторяла: «Никогда не забуду твой день рождения, потому что ровно 7 лет назад в этот день нас перевозили через Ладожское озеро». Потом на свет появилась сестрёнка Галя, которая, к сожалению, в полтора годика умерла от дизентерии. Затем родились младшие братья Виктор и Сергей.

В 1961 году отца реабилитировали, но тяжёлые условия жизни и труда подкосили его здоровье. С рыбного промысла он перевёлся в конюхи, затем был плотником, а скольким жителям села и воспитанникам интерната он обшивал валенки, никакой работы не чурался. В 1965 году его не стало», – с грустью в глазах подытожил жизнь своего отца Владимир Фёдорович Котонен.

На мой вопрос, обижался ли отец на советскую власть за то, что с ними так поступили, Владимир Фёдорович категорично ответил: «Никогда. Он говорил, что благодаря тому, что их выслали, финский род Котонен продолжился. Они же здесь, в тылу, своим неимоверным трудом ковали победу над фашисткой Германией».

Сегодня о тяжёлой судьбе финских предков Владимир Фёдорович Котонен рассказывает своим внукам и правнукам.

Для справки:

Выдержка из Постановления Военного совета Ленинградского фронта № 00714а «Об обязательной эвакуации финского и немецкого населения из пригородных районов области и города Ленинграда» от 20.03.1942 г. гласит: "Питание на котловом довольствии эвакуируемых установить по следующим нормам: хлеб – 150 грамм (в обед из одного блюда на человека), мясо – 30 грамм, крупы – 35 грамм, подболточной муки – 20 грамм. Кроме того, на эвакопунктах выдать каждому эвакуируемому единовременно на твое суток вперёд 800 граммов хлеба".

Людмила Гурьева