В читальном зале Государственного архива Югры ко Дню трудармейца состоялся вечер «Память», на котором собрались члены городского добровольного общества жителей блокадного Ленинграда и Общественной организации «Немецкая национальная культурная автономия города Ханты-Мансийска».

Приветствуя участников встречи, директор учреждения Наталья Судакова отметила, что на территории округа не было трудармий, но депортированных сюда финнов, калмыков, немцев отправляли в подобные армии, располагавшиеся на Урале и в Красноярском крае. Государственный архив создал базу данных, в которую внесены все окружные Распоряжения о награждении за доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. На сегодня в эту базу данных занесены более 7 000 фамилий людей.

Ведущая вечера начальник отдела Государственного архива Югры  Светлана Тюлина рассказала:

– В 1941 году на территории округа проживало 93 274 человека, это примерная численность сегодняшнего Ханты-Мансийска. Массовые репрессии унесли много жизней, только в окружной столице было расстреляно около 900 человек. С 1932 года к нам стали ссылать так называемых «кулаков», которые по причине неблагонадёжности не числились на учёте в Военкомате, не призывались в армию. Только с 1942 года их начали призывать в армию.

Во время начала Великой Отечественной войны вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации граждан мужского пола 1905-1918 годов рождения.

В течение нескольких лет перед войной, а также в 1941 году округ подвергался сильнейшим наводнениям. Было очень сложно с кормом для коров. В тяжелый 1941 год советские войска отступали с огромными потерями, в короткий срок были оставлены Украина, Белоруссия и большая часть западной России. Началась массовая эвакуация населения и промышленных предприятий в Среднюю Азию и за Урал, т.е. к нам, в Западную Сибирь. Сотни тысяч человек штурмовали отходящие эшелоны в надежде вырваться из-под бомбёжек, бежали подальше от линии фронта. За 1941-1942 годы удалось эвакуировать 17 миллионов человек. Условия, в которых проходила эвакуация, можно представить себе по статье «Война и эвакуация в СССР в 1941-1942 гг.» академика Кумаёва. В частности, он приводит воспоминания первого секретаря Челябинского обкома ВКГБ Паталевича: «Случалось, что в открытых полувагонах и на платформах ехали люди, хорошо, если был брезент, которым можно было прикрыться от дождя, иногда и этого не было. Здесь же станки, материалы, кое-что из вещей эвакуированных, именно кое-что. Люди спасались от нашествия варваров, им, конечно, было не до вещей. При более благоприятной обстановке для женщин с детьми выделялось 2-3 крытых вагона, куда вместо 36 человек набивалось по 80-100 человек. Никто, разумеется, не роптал. Горе объединяло людей, кров которых был захвачен фашистами».

А в тылу люди работали по 12-14 часов в сутки. На территории нашего округа не было трудовых лагерей. Такие лагеря были на Урале в Нижнем Тагиле и в Красноярском крае. Историки приравнивают их по содержанию людей практически к ГУЛагам (главному управлению лагерей и мест заключения).

Приведём воспоминания жительницы деревни Борки Ханты-Мансийского района Перцевой (в девичестве Бондаревой) Раисы Павловны: «С начала войны из каждого дома мужчины ушли на фронт. Из нашей семьи ушли 2 старших брата. В 1944 году на Ивана пришла похоронка, а Григорий вернулся намного позже после окончания войны, а именно в 1950-ых годах. Отец – русский, но они давно перебрались из Челябинска в наш округ. Поселились они в Борках. Им пришлось рыть землянки для того, чтобы перезимовать. Когда началась коллективизация, то отца выбрали в председатели колхоза в Борках, потому что у него было образование 4 класса, т.е. он был самым грамотным. Но когда началась мобилизация, отца не взяли в Красную Армию. Он не подходил по возрасту, но ему пришлось участвовать в трудовом фронте, т.е. его призвали в Трудармию в Красноярский край, где он работал на заводе. Когда отец вернулся спустя 2 года после войны, он был такой истощённый, измождённый, исхудавший, он потерял всё своё здоровье. Он продолжал работать в своём колхозе, но рано умер из-за потерянного здоровья».

Сегодня мы также хотим затронуть тему, почему среди жителей округа много людей, носящих немецкую фамилию? Посёлки Урманный, Белогорье, где было много таких фамилий Наймер, Шнейдмиллер и др.

Депортированных немцев переселяли в Казахстан, Омскую область, Красноярский край и на Урал. В Омске с поездов депортированных людей тут же пересаживали в пароходы и отправляли к нам, на север. Так сюда попали, финны, поволжские и ленинградские немцы, калмыки.

На встрече показали рассекреченный документ, который находится в свободном доступе в Интернете. Это Указ Верховного Совета Президиума СССР от 28 августа 1941 года о переселение немцев, проживающих на территории Калмыкии. Именно на основании этого документа производилась депортация поволжских немцев. В этом документе говорилось: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналам из Германии должны произвести взрывы в районах заселения поволжских немцев. О таком количестве диверсантов и шпионов среди поволжских немцев никто из самих немцев советским властям не сообщал. Следовательно, немецкое население Поволжья скрывается среди врагов советской власти. В случае, если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке из Германии, немецкими диверсантами и шпионами республики Поволжья и прилегающих районов, то случится кровопролитие». Вот такой вышел Указ.

На встрече присутствовала Елена Ивальдовна Кизнер – председатель правления общественной организации «Немецкая национально-культурная автономия города Ханты-Мансийска». Она рассказала:

– Наша общественная организация инициировала проект «Истории немцев-спецпереселенцев». Главным инициатором является член нашего общества Попанова Юлия.

Юлия Попанова рассказывала, что работала по спискам рыбзаводов, на которых работали депортированные немцы. Пока только удалось найти фамилии 674 человек, но это только из одного архивного фонда. Далее она сказала: «Мне очень интересно узнать, сколько конкретно сюда было депортировано немцев. В городе Нижнем Тагиле Свердловской области учёные университета тоже очень активно занимаются исследованием вопроса о численности депортированных немцев. Потому что именно в этом городе были трудлагеря. Я отправлю им свои наработки. Спецпереселенцы жили в землянках без окон и света. У спецпереселенцев не было паспортов, они не призывались на военную службу, для них был запрет религиозной жизни. По рассказам немцев, они всё-таки тайно собирались на дому у кого-то из немцев и читали молитвы, пели псалмы. Им нельзя было отлучаться из села или района без разрешения коменданта. Меня интересует вопрос о немецкой идентичности. Выяснилось, что родители не старались учить детей родному немецкому языку и отождествлять себя немцами, поскольку это было не безопасно. Это привело к тому, что сейчас у внуков немцев-спецпереселенцев отсутствует эта немецкая идентичность. То же самое могу сказать о себе, у меня бабушка была немкой, депортированной в Киргизию. Она не разговаривала с нами по-немецки. Когда я пошла в школу, то выбрала для изучения немецкий язык, но немкой себя никогда не считала, я считаю себя русской. Так и утрачивается немецкая идентичность. Дети депортированных граждан работали наравне с взрослыми, помогали им во всём, рыбачили, валили лес и т.д. Моё исследование показало, что среди депортированных немцев было больше женщин и детей. Многие мужчины были отправлены в трудлагеря Красноярского края и в Нижний Тагил. Много немцев отправляли в Самарово, в Чёрный Мыс, на Кондинский и Малоатлымский рыбоучасток и на Белогорский лесозавод. Работа будет иметь продолжение».

Участники встречи ещё долго не могли разойтись, многие рассказывали свои личные семейные истории о том, как их семьи сюда попали, что им пришлось пережить, как они пытаются сохранить свою немецкую идентичность.