Прошлым летом в Ханты-Мансийск на III школу мастеров по изготовлению и обучению игре на музыкальных инструментах обско-угорских народов в качестве мастера-изготовителя был приглашен оленевод, сказитель и исполнитель хантыйских песен Сергей Васильевич Кечимов. С женой Капитолиной Васильевной Тэвлиной проживает на родовых угодьях в Сургутском районе на реке Лимпас. Его братья также держат оленей, живут в 4-5 километрах от его стойбища. По словам Сергея Васильевича, если крикнуть друг другу, то их можно услышать.

Основные занятия моего собеседника – это оленеводство, рыболовство и охота. А еще он хороший мастер – изготавливает хантыйские музыкальные инструменты и необходимые в быту предметы, великолепный знаток и исполнитель устного и музыкального фольклора. Поэтому его приглашают на различные семинары, фестивали, обучающие курсы, проходящие на территории Югры и за его пределами. Также С. Кечимов – один из исполнителей и участников Медвежьего праздника.  На прошлогодней Школе мастеров он обучал молодежь изготовлению из ели и кедра хантыйской скрипки нын юх. Об этом и о его жизни на стойбище мы и поговорили с ним.

- Сергей Васильевич, сколько у вас дней уходит на изготовление одного нын юха?

- Если дерево мягкое, то сделаю быстро, за один день.

- Наверно, постоянно такие инструменты изготовляете?

- Нет, когда заказывают, тогда берусь за работу. Люди из разных районов заказывают. Также заказывают наркас юх и журавль, тоже делаю. Наркас юх – это мужской инструмент, женщины играют на нын юхе. Потому что «нын» - это  «женщина», а нын юх – женский музыкальный инструмент. Тумран не стал делать. Не заказывают, да еще надо кости искать. Если мало платят, я отказываюсь делать. Сейчас перестали заказывать.

Инструменты, бубен и игрушки сдаю в Сургутский центр национальных культур. Они продают кому нужно. Один раз восемь бубнов сделал, из Лянтора заказывали. Мне сказали, мол, сделай быстрей, хорошо заплатим. Я торопился, сделал. Стал им звонить, они говорят, уже купили, не надо. После этого не стал делать бубны. Отвез в Сургутский центр, они помаленьку мои бубны продают. Еще четыре штуки осталось. Я сказал, чтобы их по десять тысяч рублей продавали.

- Вы знаток и исполнитель хантыйского фольклора, играете на музыкальных инструментах. Как часто ездите на различные мероприятия?

- Сейчас меня не стали приглашать, да и я не хочу ездить. Если Медвежий праздник, можно съездить. А так поездки отвлекают от своей работы. В апреле сказали, что в Лянтор поеду на Медвежий праздник. Я к этому времени подготовился, потом говорят, что не надо ехать.

- Возле вашего стойбища нефтяники добывают нефть. Работники нефтепромыслов приходят на ваши угодья ловить рыбу, охотиться и собирать ягоды?

- Да. Чем вот этот инструмент делать, лучше бы я к Н.В. Комаровой сходил, задал бы ей несколько вопросов. У меня тут есть схемы угодья, нефтяники дали. Я их ей покажу. А то священное озеро Имлор они перевернут. В прошлом году я так сделал, чтобы они просеку не трогали. Через озеро они сделали зимник, я его закрыл. Через силу добиваюсь, они меня не слушают, все равно ездят. Говорят, что им Н.В. Комарова разрешила. В другой раз пришли, говорят, что Н.В. Комарова разрешила через озеро ездить. Я сказал им: «Нет». Отсыпали дорогу, и полмесяца ездили по ней. Потом приехала Аграфена Семеновна Сопочина, все это сфотографировали и они перестали ездить. Я им сказал, что если около Имлора поставят куст или разведочную скважину, пусть миллион рублей заплатят. Сказали, что в марте миллион дадут. Сейчас говорят, что не дадут. Почему меня обманули? Они еще один куст там строят. Один говорит так, другой придет и говорит, что я у В.В. Путина, Н.В. Комаровой был, они не хотят, чтобы мне не платили деньги. Сами напечатают какую-нибудь бумажку и показывают мне.

Посторонние все равно к нам ездят. Весной на озере Имлор уток и гусей полно. Приедут, машину оставят и на озеро идут на охоту. На пост вечером или ночью придут, их пропускают. Если не пропускают, пешком по другой стороне пройдут, где клюквы много, там и собирают. В прошлом году с Семеном Сопочиным всю осень с ними воевали. Он на одной половине Имлора, я в другой половине.

- Есть ли смысл в такой ситуации заниматься оленеводством?

– Нефтяники мне не дают покоя. Только переедем в другое нормальное место, где не было буровой, месяц не пройдет, уже идут – тут нефть нашли. Угодья, где мы раньше жили, они бросают и снова к нам идут. Наше угодье небольшое, они нас так и гоняют туда-сюда. У нас есть один сектант-ханты, его нефтяники не трогают. Он им даже против слова не скажет, почему буровую поставили? Сектанты с ними дружно живут.

–  Говорят, однажды из вашей машину вещи украли. Вы узнали, кто это сделал?

–  Нет. Машина всю зиму около дороги стояла. Так-то она была старая, ее покрасили и мне ее продали сильно дорого. Если бы знал, новую машину бы купил. Два раза на ремонт возил, сначала в поселок Федоровский. Там отремонтировали, 48 тысяч рублей отдал за это. Домой приехал, двигатель сломался, где сварку сделали, все рассыпалось. Потом съездил в Сургут, поставил новый двигатель и недолго ездил, мотор-то новый, а нижняя часть машины осыпается. Осенью съездил до Федоровского, поставил около бетонки машину и всю зиму там она стояла. В конце апреля туда подъехал, стал смотреть, заднее стекло разбили и изнутри все вещи вытащили. После этого новую машину купил.

–  Некоторые стойбищные ханты занялись туристическим бизнесом. Вы хотите, чтобы к вам туристы приезжали на стойбище?

–  Сначала хотел, чтобы ездили, ко мне туристов привозил Андрей Данилец. Он живет в Русскинской. Очень сильно меня обманул, я ему две тонны бензина взаймы дал. Однажды мне сказал, что туристы приедут в Русскинскую. Мол, мы тебе деньги заплатим, а ты на оленях будешь людей катать. Я на трёх оленях приехал, в то время как раз потеплело, снег таял. Целый день оленей мучил, много людей катал, тяжело же животным. Некоторые люди стокилограммовые. Двое сядут на нарту и три оленя их еле тащат.

Он у меня пять тысяч рублей в долг брал. Эти пять тысяч мне даёт и говорит, что ему на праздник оленеводов деньги не выделили. Мол, когда выделят, тогда 30 тысяч рублей даст. На второй день мне люди звонят и говорят, что остальным вообще не дал денег. Оказывается, С.А. Черкашин ему 1 миллион 600 тысяч рублей дал, чтобы разделить их между оленеводами. Нам, кто оленей привез на трёх нартах, надо было по 150 тысяч рублей заплатить. Потом  А. Данилец от меня вообще спрятался. Один раз звонит, говорит, что ко мне начальники приедут. Спрашивает, можно твоего оленя застрелить? Я ему сказал, что пока деньги не отдаст, пусть мне не звонит. И нечего ко мне туристов возить.

Реональда Ользина