Иван Эдуардович Сандрин – сотрудник районной Метеостанции села Мужи Шурышкарского района Ямало-Ненецкого автономного округа. Параллельно с этим он работает корреспондентом районной общественно-политической газеты «Северная панорама» и один раз в месяц выпускает полосу «Лыланг йингк» («Живая вода») на шурышкарском диалекте хантыйского языка. На днях Иван Сандрин находился в гостях в редакции окружной газеты «Ханты ясанг» («Хантыйское слово»), и я взял у него интервью.

– Иван Эдуардович, расскажите о том, в какой семье Вы родились, где росли и как воспитывались?

– Я появился на этот белый свет в семье потомственного оленевода Эдуарда Романовича Сандрина. Мой отец после окончания школы сразу же устроился на работу в оленеводческий совхоз «Мужевский». Вскоре его призвали в армию. После демобилизации он снова вернулся в оленеводство. В те годы в совхозе не хватало зоотехников. И тогда отец поехал учиться в Салехардский зооветеринарный техникум. После получения диплома об окончании учебного заведения он вернулся домой и также продолжил свою работу в оленеводстве. Практически всю жизнь отец, вплоть до выхода на пенсию, трудился зоотехником в оленеводческих стадах совхоза «Мужевский». Ну, а мама была чумработницей, и вместе с отцом они каслали с совхозными оленями. В нашей семье всего двое детей: я – старший и Вячеслав – мой младший брат. Попозже мои родители взяли ещё девочку из детского дома. Сейчас она живёт у них и воспитывается. Почти сразу же после моего рождения в районном селе Мужи родители вместе со мною выехали в свои совхозные оленьи стада. Поэтому все детские годы, конечно, я рос и воспитывался в родной оленеводческой среде. И вот настало время, когда мне пришла пора собираться в школу. Тогда всех малышей увозили на учёбу в ближайший посёлок нашего Шурышкарского района.

– На каком языке Ваши родители общались между собой и своими детьми?

– Хочу сказать, что мои родители всю свою жизнь говорят между собой и с нами только на родном хантыйском языке. Они и сейчас на нём говорят, и этот язык я с самого раннего детства слышу. Поэтому, когда меня привезли на учёбу и определили в посёлке Восяхово в среднюю школу-интернат, то я вообще не знал русского языка. Так, в 1998-ом году, из чума отдали сразу же в интернат. И я начал обучаться в нулевом классе. Все мы, дети оленеводов, привыкли постоянно находиться рядом с родителями, возиться с оленями. И, конечно, резкая смена нашей жизненной обстановки для нас была своего рода психологической травмой. Ко всему прочему, совсем не знали русского языка, и всё это на первых порах для нас было очень тяжело. От родителей резко оторвались и стали жить в интернате, там столько много детей и почему-то воспитателей было мало. И все эти дети оказались моими ровесниками, и они тоже были сыновьями или дочерями оленеводов или же рыбаков. И уже в самые первые месяцы нашего проживания в интернате или  учёбы в школе, они только плакали и говорили: «Хочу домой!» В их числе, и я тоже плакал и мечтал попасть обратно в оленеводческие стада. В то время,  когда в посёлок Восяхово приезжали оленеводы, ты выходишь на улицу и со спины внимательно смотришь: идёт мужчина в малице и женщина в ягушке проходит. И думаешь: а, может, это мои родители? И потом изо всех сил ты бежишь за ними. Но, когда подойдёшь ближе, и они оборачиваются, глядя на тебя, то оказывается, что это совсем незнакомые люди. И ты снова расстраиваешься и не знаешь, что делать? Были, конечно, и такие моменты, что хотелось убежать из интерната. Но, куда побежишь и куда ты пойдёшь? Хорошо, что в то нелёгкое время у нас оказался первый наставник и учитель  Роман Григорьевич Кельчин. Он проводил с нами очень интересные уроки, и мы потихоньку выучили русский язык. Кроме того, учитель рассказывал нам различные поучительные сказки. Нулевой класс я закончил в Восяховской средней школе-интернате, а вот в первый класс пошёл учиться в Мужевской средней школе.

– Иван Эдуардович, почему перешли учиться в Мужевскую среднюю школу?

–  В то время произошёл переломный период, и оленеводческий совхоз «Мужевский» начали расформировывать. Тогда было большое сокращение, и мои родители остались без работы. Мой отец устроился работать плотником в посёлке Мужи, а мама – уборщицей в каком-то учреждении. И вот тогда я ходил в школу из дому. Моей первой учительницей в Мужевской средней школе стала Руфа Хантемировна Хабибулина. Она для нас была прекрасным человеком и учителем. Мы до сих пор общаемся с ней и поддерживаем связь. С первого по четвёртый классы я обучался у неё. И в это же время с первого класса Юлия Герасимовна Миляхова учила нас родному хантыйскому языку. Говорить-то мы хорошо умели, так как до этого проживали в традиционных оленеводческих или рыбацких семьях. И мы теперь обучались правильно писать, произносить слова и читать на хантыйском языке. Может быть, даже сейчас её обучение помогает мне вести приложение «Лыланг йингк» («Живая вода») в районной газете «Северная панорама. Я считаю, что всё-таки это она заложила в меня письменные основы моего родного языка.

Владимир Енов