В давнюю пору на таёжной стороне Малой Оби жил-был менкв. На другом берегу той же реки среди смешанного леса стояла избушка, в которой  проживал юноша-ханты.

Как только начиналась вонзевая пора, лесной великан ловил рыбу на одной стороне Оби, а юноша – на другой.

Когда же наступала зима, и подходило время охотничьего промысла, менкв вставал на широкие лыжи, подбитые лосиными камусами, и отправлялся в тайгу, а его сосед уходил добывать зверя в свои леса.

Так день проходил, ночь наступала. И опять новый день начинался.

Однажды долгим зимним вечером, сидя на нарах своего огромного дома, лесной великан задумался:

– Что-то в последнее время мне скучновато стало. Схожу-ка я завтра в гости

к соседу через реку и попробую вызвать его на состязания. Посмотрим, кто из нас двоих сильней, ловчей и смекалистей. То-то потеха будет! Где же обычному человеку справиться со мной, откуда ему взять столько силы, которой меня наделила матушка-природа?

Состязаться мы будем при одном условии, что победивший должен привязать побеждённого к самой громадной лиственнице, растущей в моей тайге. У меня на этот случай припасена железная цепь с замком и ключом. Ох, как бы её завтра не забыть!

Если даже и проиграю, то пусть сосед привяжет меня к дереву кожаными веревками, которые я, конечно, тут же разорву безо всяких усилий. А, если  выиграю состязание, то как следует этого ханты железной цепью к огромной лиственнице прикручу.

Зато, когда я от него избавлюсь, то все близлежащие леса, земли и воды  будут принадлежать только мне одному!

С такими радостными мыслями он улёгся на широкие деревянные нары да  так громко захрапел, что бревенчатые стены просторной избы, срубленной из  вековых лиственниц, заходили ходуном в такт его богатырскому храпу.

На следующее утро менкв пришёл к юноше и, поздоровавшись с ним, завёл такую речь:

– Слушай, внучек, я просто удивляюсь тому, что нынче на моих охотничьих угодьях слишком уж много диких оленей развелось. Было бы очень здорово, если бы мы вдвоём сумели добыть семерых оленей-быков, а затем устроить состязания: сварить оленину, разделить мясо поровну и съесть. При этом, кто  из нас победит, тот должен привязать побеждённого к большой лиственнице. Если я проиграю, то ты меня привяжешь. Через свои слова не перешагну, вот мой огонь горит,  – сказал он, кивнув головой в сторону чувала, где весело потрескивали горящие дрова, пылало яркое пламя.

– Ну, что же, дядюшка, – ответил юноша, – я согласен потягаться с тобой и условия этих состязаний меня вполне устраивают.

После этого разговора двое охотников, проверив луки и стрелы, тронулись в тайгу на поиски диких оленей.

Долго ли, коротко ли они охотились – добыли семерых быков.

Ободрали с них шкуры, освежевали туши, разрубили мясо и опустили его в  огромный котёл, висевший над жарким костром.

Сварив оленину, разделили её пополам и, усевшись на очищенном от снега широком месте, приступили к состязанию.

Юноша во время еды незаметно и ловко от своего соперника-великана туда  брошенное мясо – туда бросил, сюда кинутое мясо – сюда кинул.

Менкв с большим аппетитом, громко чавкая, все подряд съедал, только лишь обглоданные кости в разные стороны летели и по снегу рассыпались.

– Дядюшка, я уже съел всю свою оленину! – крикнул менкву юноша-ханты.

– А я, внучек, ещё ем, – отвечает он, – подожди немного, дай хоть остатки мяса доесть, а ты тем временем свей крепкую веревку. 

Юноша, взяв в руки острый нож-щохар, разрезал на длинные полосы сырые оленьи шкуры и, никуда не торопясь, сплёл из них толстый канат.

Проигравший состязание лесной великан нехотя подошёл к громадной лиственнице, и победитель начал изо всей силы привязывать его. Но стоило только менкву шевельнуться, как веревки, сплетённые из сырой оленьей кожи, лопнули в нескольких местах.

И в этот самый момент юноша заметил на поясе его малицы  железную цепь с замком и ключом к нему. Он резко выхватил её, затем несколько раз обернул цепью своего соперника и, резко повернув ключ, захлопнул замок.

После этого смельчак спокойно отошёл от громадного дерева, куда им уже   был прикован менкв, собрал раскиданное во время состязания варёное оленье мясо. Затем, сложив его на заплечные нарты, тронулся домой.

С тех пор много ли, мало ли времени прошло, решил юноша посмотреть: жив ли ещё лесной великан.

Пришел он к нему и видит: лежит менкв прямо у порога своего дома и громко-громко стонет, а к его спине железной цепью привязана огромная  лиственница, вывороченная вместе с корнями из мёрзлой земли.

Подошёл храбрец к лесному великану, отомкнул замок и, освободив его, громко сказал:

– С этих пор и на будущее запомни, что земля и вода на всех одна, пока жив  человеческий род, никогда не смей его трогать!

С такими словами юноша-ханты зашагал на свою сторону Малой Оби.

Он и поныне там живёт-поживает, бед и горестей никаких не знает.

Словарь непонятных слов:

Внучек – в старину считалось, что менквы являются дядьями по отношению к народу ханты, и когда они обращались к людям, то всегда называли их  «внуками».

Вонзевая пора (хант. «ущ тылащ») – буквально «месяц прихода рыбы», время подъёма рыбы на нерест.

Вот мой огонь горит – то есть, я сказал правду. И, если я соврал, то пусть огонь покарает меня (клятвенное слово обских ханты).

Дядюшка – вежливое обращение человека к великану-менкву. В народе считалось, что сначала на земле появились они, а уже после них – люди.

Заплечные нарты – ручные нарты (сани) рыболова-охотника,  которые тянут за верёвочную лямку, переброшенную через плечи человека.

Лосиные камусы – шкура с лосиных лап.

Малица (досл. с хант. «молщанг») – закрытая мужская шуба, сшитая из оленьих шкур мехом внутрь, с пришитыми к ней рукавицами и капюшоном.

Менквы (от хант. «менгк») – лесные великаны  ростом от трёх до пяти метров, обладающие недюжинной физической силой, они вступали в противоборство с людьми, приносили им множество бед.

Налимий мешок – в старые времена ханты шили мешки из налимьей кожи.

Нары (от хант. «норы») – сплошная деревянная кровать на всей задней части избы.

Нож-щохар – узкий и длинный охотничий нож,  заточенный с одной стороны.

Чувал (хант. «щохал») – открытая глинобитная печь.

Я-а-а – простой возглас удивления.

По мотивам народной сказки обработал Владимир Енов