25 мая исполнилось 80 лет медицинскому работнику Матрене Никитичне Рещиковой (Савиной). Она родом из мансийской деревни Комудваны Микояновского (ныне Октябрьского) района Остяко-Вогульского округа. О своей долгой, трудной, наполненной радостями и горестями жизни Матрёна Никитична рассказала корреспонденту газеты «Ханты ясанг».

– Отец Никита Константинович Савин умер очень рано, мне тогда было шесть лет. А мама Мария Герасимовна всю жизнь работала в колхозе, умерла в 71 год. Мне было десять лет, когда начала учиться в Проточинской школе. До этого мама не отпускала в интернат. Школа была до шестого класса, потом нас перевели в Шеркалы, где закончила семь классов. Тогда семь классов считалось как среднее образование. После этого в 1955 году поступила в Ханты-Мансийское медицинское училище. В 1958 году по направлению и просьбе главврача окрздравотдел меня отправил в распоряжение Октябрьской районной больницы для работы в деревне Чемаши. Там вышла замуж за Александра Петровича Рещикова, родился сын Вовочка. Проработала там три года. Тогда же обязательно надо было отработать три года. После этого мужа по комсомольской путевке направили работать в посёлок Берёзово капитаном небольшого судна. Я работала патронажной медсестрой в районной больнице. В Берёзово родился сын Пётр. Однажды приехала свекровь из Нижних Нарыкар. Посмотрела, как живём, порой, у нас даже хлеба не было. Оклады были очень маленькие, у меня 52 рубля, у него 78 рублей. И она слёзно настояла переехать к ней. У нас Петенька маленький, я опять в декретном отпуске была. Переехали, там своё молоко, мясо, картошка и морковь. У свекрови был свой дом большой, но я хотела жить отдельно. Она нам купила небольшую квартиру. Мужа назначили на большой катер капитаном, он постоянно был в отъезде, а я одна с детьми. Уже по зиме приехала моя мама на лошади и забрала меня в Чемаши. А муж перед этим потерялся. Оказывается, в районе Шеркал его катер затерло шугой. И уже оттуда на вертолете его привезли в Чемаши.

В деревне не было вакансии медработника и меня попросили поработать воспитателем в детском саду. Ребятишки меня полюбили. В новый год с ними подготовила концерт: песни, танцы, стихи. Вся деревня пришла смотреть. И все просили меня и дальше работать в детском саду. Но моё призвание – медицина. Я уже переживаю, как бы мне снова в медицинское учреждение. Прислали из района телеграмму, чтобы приняла заведование детскими яслями в Верхних Нарыкарах. Отказалась, я – медицинский работник, и должна быть на своём поприще. После этого перевели работать в посёлок Перегребное санитарным фельдшером. Сказали, что там жильё подготовили, сыновей сразу в садик возьмут. Назавтра сноха увезла меня туда на лошади. Приехала, вышла на работу и села вести приём больных. Потом ещё оформили на полставки медстатистом. И так в Перегрёбном проработала до 1968 года, в 1964 году там родилась дочка Лариса.

Затем мужа пригласили в Ханты-Мансийск капитаном на большой катер. Мы туда переехали, работала в окружной поликлинике, физкультурном диспансере и тубдиспансере. У нас был свой дом, своими руками построили. Затем сын Володя уехал в посёлок Советский. У него родилась дочка, моя первая внучка Катя, и с мужем переехали туда. Но ему там не понравилось, и решил переехать в Чемаши, где рыбалка и охота. Скоро у нас пенсионный возраст, поэтому я не соглашалась на переезд. В конце концов согласилась, переквалифицировалась на акушерку и в деревне работала фельдшером и акушером. Три года там прожила, потом позвонила в Ханты-Мансийск главврачу тубдиспансера. Он сказал, что могу приехать в любое время и сразу выйти на работу. Поздней осенью 1983 года собрала вещи и уехала на катере в Ханты-Мансийск. Ни кола там, ни двора. В Самарово увидела на столбе объявление, что продаётся половина дома. Дом рубленный, на две половины. Я быстро на этот адрес, в тот же день отдала деньги хозяйке дома и весь скарб в тот же вечер перевезла туда. И таким образом стала работать в тубдиспансере. Была процедурной медсестрой, подрабатывала ночами. Когда сёстры болели, подменяла их и зарабатывала хорошо. Коллектив был очень хороший. Присвоили звание «Ветерана труда», и в 50 лет ушла на пенсию.

Потом по семейным обстоятельствам в 1995 году переехала в Нягань. Пришлось покинуть Ханты-Мансийск, тогда он ещё был деревянный – большая деревня. Двадцать лет там прожить, и всё бросить. У меня там была своя квартира, у дочери своё жильё. Мы это продали, здесь купили дочери квартиру, себе в деревяшке двухкомнатную квартиру купила. Чем мне этот город понравился? Тем, что люди отзывчивые. Куда бы ни обратилась, везде помогали. Город тогда был, как большая деревня, только высотные дома были. Сейчас вырос и красивый стал. Хорошее впечатление осталось от переезда сюда, до сих пор вспоминаю. Если бы люди навстречу не пошли, может быть, я бы сожалела о Ханты-Мансийске. Ведь там проработала двадцать лет и три года училась в училище, роднее города уже не было. Теперь Нягань для меня родной город. Я всех уважаю и люблю, здесь мне комфортно и уютно.

Прожив в Нягани год, решила пойти работать. Пошла во взрослую поликлинику. Молодой доктор завёл в кабинет и стал спрашивать: «Какой учёный открыл чуму? Как называется возбудитель?». Ещё про инфекционные заболевания спрашивал. Я всё без запинки ответила. Потом открыл дверь и пригласил больного. Мужчина зашёл. Говорю: «На что жалуетесь? Что беспокоит?». Доктору: «Мне нужен журнал, чтобы записать». Нашла его карточку. Открыла холодильник, взяла банки и трубочки, чтобы взять биоматериал на бакпосев. Отвела пациента в кабинет, взяла бакпосев и написала ему направление. После него следующих пациентов приняли.

Смотрю, в кабинете доктора висят карманчики, в них нет ни одного бланка направления. Я начала писать направления и пока вели приём, все карманы заполнила. Вечером, когда закончили приём, смотрю, шторка на окне серее дыма. Надо снять и постирать. На бикс [металлическая коробка для стерилизации материалов и медицинских инструментов] смотрю, что-то он не блестит. В туалете унитаз ржавый. У доктора рабочий день закончился и ушёл. Выдраила унитаз. У большого бикса был холерный набор. Срок годности раствора, которым поили холерных, давно закончился. А вдруг появится человек с холерой, и нам даже нечем будет оказать помощь? Я его вычистила. Сбегала к сестре-хозяйке, взяла свежие халаты, перчатки, положила маски и чепчики. Полы вымыла в кабинете. Дома постирала шторки и открахмалила. Халат доктора и свой отбелила, чепчики накрахмалила. Утром рано пришла, всё повесила. Пришёл и сказал, что не то, что чисто, а стерильно всё сделано: «Вот как надо работать. Я поражаюсь, вы же в деревне работали». А я в деревне была инфекционист, хирург, терапевт, и акушер-гинеколог. Санитарку заставляла, чтобы утром кругом было чисто.

Вспоминаю, как за гинекологическими креслами и стоматологическим набором ездила в Тюмень на завод Медооборудования. Выпросила слёзно. Октябрьская районная больница деньги перечислила, и я это привезла. Потому что осенью и весной распутица, и мы не можем из деревни никуда пациентов отправить. Главврач мне сказал: «Ты захотела, чтобы у нас было как в хорошей больнице».

Два года проработала в поликлинике Нягани. Когда ушла отдыхать, пошла на хор пожилых людей «Серебрянка». Много лет там пою. Хожу также в Центр социального обслуживания населения «Катарсис», кто приходит на реабилитацию, тоже песни поют. В Центре национальных культур на праздниках бываю. Хожу не всегда, так как с хором дни совпадают. Когда-то при Отделе Севера меня в Координационный совет избрали, на совещания туда ходила и к праздникам готовиться помогала. В это же время в администрации города избрали в комиссию по делам многодетных семей, помогали с жильем этим людям. Всю жизнь работала и параллельно занималась общественной работой. Очень часто работала в профсоюзе. В деревне была депутатом местного совета. И в женсовете была. Когда проходили выборы в местный совет Нягани, во время предвыборной кампании агитировала людей. Вот такая у меня жизнь. Вырастила троих детей, сейчас у меня внуки и правнуки.